Политический процесс

Социальные группы как субъекты и объекты политики.
Политический процесс.

Материальные интересы как основа политики. Политика как процесс достижения коллективных целей. Условия политического успеха. Группа как объект политики. Политические идеологии. Политическая мобилизация и ее этапы. Личностный фактор в политике.

Итак, после того как мы выяснили социологические аспекты существования гражданского общества и различных социальных групп, мы вступаем в сферу изучения их политического взаимодействия, т.е. собственно политологии.
Следует специально отметить, что политология - дисциплина для нашей страны новая, но “политолгов” у нас за последние 5-6 лет расплодилось невероятное множество, поскольку многие бывшие преподаватели истмата в политологии быстренько “переквалифицировались”. Поэтому вовсе не следует удивляться тому количеству глупостей, которые обрушиваются на наши головы из уст новоявленных “полит - олухов”.
При этом плохо даже не то, что люди сменили ориентацию (имеется в виду с коммунизма - на демократию), а то, что они, как правило начисто позабыли то, что говорили в своем прежнем качестве штатных марксистов - ибо говорили они тогда много верного.
Прежде всего это относится к классовому характеру государства и классовым интересам как основе политики. Другое дело, что эти верные мысли до предела вульгаризировались - это в конце концов не повод совсем о них забывать.
Вульгаризация же состояла в том, что наши “истматчики” преподносили студентам простенькую схему: класс буржуазии доверяет представлять свои интересы своим буржуазным партиям, а заодно подкупает разных социал-реформистов, чтобы те охмуряли пролетариев. Т.о. получается то, что в буржуазном обществе все партии (кроме коммунистических, разумеется) либо прямо проводят интересы буржуазии, либо делают это завуалированно, прикидываясь партиями рабочими.
Просто и ясно. Но это та простота, которая хуже воровства. Даже не очень далекий человек поймет, что действительность куда сложнее - стало быть, и схему надо усложнить. А уж когда начинают “усложнять” (да еще те же “политологи”) - то тут только держись. Такого понагородят...
А между тем исходная идея в этой схеме совершенно верна: основой политики всегда является коллективный (и, как правило, действительно классовый) интерес. Другое дело, что какого-то единого “классового” интереса буржуазий не существует, так же как нет и самого монолитного “класса буржуазии” - он всегда подразделяется на множество более мелких групп со своими особыми (а порой и противоположными) интересами - см. лекцию 5.
Применительно к современной России можно сказать, что национальная буржуазия заинтересована, к примеру, в защите внутреннего рынка от иностранного импорта, в подавлении уголовной преступности, в самостоятельной внешней политике, а комирадорская - в максимальной свободе внешней торговли, про-западной внешней политике, слабом и “демократическом” государстве и т.д. Есть свои специфические интересы и у пролетариата, и у крестьян-колхозников и у директоров-аграриев, и у фермеров, и у “бюджетной интеллигенции”, и у лиц свободных профессий - у всех, в общем.
И все стараются эти интересы реализовать - принять соответствующие законы, налоговые ставки, осуществлять определенные политические меры внутри страны и вовне ее и т.д.
Но! Когда каждый т.о. “тянет одеяло на себя”, из общих разнонаправленных усилий складывается некая “равнодействующая” - т.е. политический курс.
Т.о. любая группа в политике действует одновременно как субъект (когда выступает как один из “векторов”) и как объект - когда сталкивается уже с “равнодействующей сил”.
Тут, естественно, возникает вопрос: от чего зависит “величина вектора”, который задает та или иная социальная группа? Ведь не так уж трудно заметить, что до недавнего времени (до 17.08.98 если точнее) “равнодействующая” российской политики почти совпадала с устремлениями и классовыми целями компрадорской буржуазии. Между тем, сей класс составляет десятые (если не сотые) доли процента в численности населения. И напротив - самые очевидные интересы рабочего класса (например - своевременная выплата зарплаты) самым наглым образом игнорировались, несмотря на всю его многочисленность.
Отсюда очевидный вывод: степень политического влияния очень слабо зависит от численности социальной группы.
А от чего же зависит сильно? И от чего зависит вообще?
На этом следует остановиться особо.
Прежде всего следует сказать, что для того, чтобы успешно отстаивать свои интересы, надо их достаточно ясно осознавать. Между тем, редко какой класс в пост-социалистическом обществе ясно осознает свои интересы. И чем многочисленнее класс - тем меньше ясности, т.к. для понимания более глубоких классовых интересов требуется более высокий уровень интеллекта - а у массы в целом он всегда ниже, чем у отдельных людей.
Скажем: отдельный башковитый рабочий может понимать, что регулярность его личной зарплаты зависит и от таможенных пошлин (нет западного демпинга - есть спрос на отечественные товары) и от внешней политики (будет союз с Белоруссией - будут заказы на ЯМЗ) и от курса доллара (“дешевый” рубль защищает от дешевого импорта) и т.д. Но до рабочего класса в целом эти истины доходят крайне туго, т.к. подавляющее большинство работяг озабочены не “высокими материями” а тем, как дотянуть до получки.
Напротив - в среде предпринимателей групповые интересы осознаются отчетливее, среди предпринимателей крупных - еще яснее, а уж “олигархи” (Березовский, Гусинский, Брынцалов и т.д.) предельно четко знают чего хотят.
Есть у них и еще одно преимущество: “олигархи” предельно консолидированы : все друг друга знают и могут при определенных условиях скоординировать усилия. Вспомним хотя бы “семибанкирщину” 1996 г. - когда 7 крупнейших банков совместно финансировали избирательную компанию Б.Ельцина. Это, конечно, случай исключительный, но тенденция ясна: чем “монолитнее” (т.е. консолидирование) группа, чем яснее она сознает цели, которых добивается. Чем она организованнее - тем больше ее “политический вес”, тем чаще она оказывается именно субъектом политики.
И наоборот - чем размытее группа, чем больше в ней влияние отдельных мелких частных интересов, чем туманнее представление об интересах общих, тем чаще она оказывается объектом политики - т.е. тем чьими руками делают политику и тем, в отношении кого ее делают.
Самый яркий пример: шахтеры в Воркуте проводят забастовку - а в это время некий господин под шумок перехватывает заказ на поставку угля, тот же господин, оказывается и квартиру купил для председателя шахтерского профкома где-нибудь в Вологде или Рязани. Сами догадайтесь, кто в данном случае объект, а кто субъект политики.
Но! Можно возразить, что все социальные группы имеют внутреннюю структуру, свои подгруппы со своими интересами - как же тогда осуществляется выработка политики и почему степень доступа к власти разных групп все-таки меняется? Почему это происходит? Ведь выборы, как ни верти, а “сдвигают” эту “равнодействующую” то левее, то правее...
Ответ будет такой:
во-первых, доступ к власти тех или иных групп осуществляется не прямо, а опосредованно, через специфические общественные институты - политические партии.
во-вторых, взаимодействие политической партии и социальной группы происходит опять-таки хитрее - не со всей группой сразу, а только с ее наиболее “продвинутой” частью.
В общем этот процесс можно изобразить так: Среди социальной группы есть некоторая ее часть, которая гораздо лучше, чем “средний представитель” понимает свой коллективный интерес. Эта часть (назовем ее “заинтересованной группой”) ищет средств для реализации этих интересов - и находит. Как правило - в виде финансирования некой партии, намеренной сделать то-то и то-то, если ее представители попадут в органы власти.
При этом “некая партия” - организация специализированная. Она умеет именно то, что сама “заинтересованная группа” не умеет - может побудить избирателя голосовать за себя. При этом (что характерно!) партия ни в коем случае не будет говорить: “Мы собираемся изменить таможенные пошлины так, чтобы это было выгодно фирмам таким-то”.
Нет и еще раз нет! Голоса избирателей будут привлекаться при помощи политической идеологии и специальных методов политического воздействия.
Прежде всего о политической идеологии. Это некая сумма политических идей и представлений, основанная на определенном сочетании политических ценностей. При этом политическую идеологию не следует путать с политической теорией.
Политическая теория (как-то: марксизм, анархизм, фашизм и т.д.) это четко оформленная доктрина, в которой исходные посылки и выводы достаточно логически увязаны друг с другом и могут служить “руководством к действию” при принятии конкретных решений в конкретной обстановке. Одним словом: политическая теория - это достояние политических лидеров, а политическая идеология - это сумма представлений (достаточно туманных), существенная черта политической идеологии - это ее размытость и неопределенность, поскольку основана она не на четких постулатах и выводах, а на ценностях скорее эмоциональных, чем рационально осознанных.
При этом следует отметить, что ценностей, имеющих политическое значение немного - всего три: свобода, народ и справедливость - именно из-за них люди готовы драться друг с другом. Из этих ценностей происходят и компоненты политических идеологий.
Ценностью свободы обосновывается идеологический компонент “либерализм”, требующий предоставления максимальной свободы (прежде всего экономической) по принципу: “Живи сам и дай жить другим”.
Ценность “народ” порождает компоненту “национализм” (в данном случае этот термин не имеет отрицательного смысла) - т.е. стремление обеспечить процветание своего этноса и (или) национального государства.
“Справедливость” порождает идеологему “социализм” - стремление к уравнению в правах, к социальным гарантиям, к ликвидации разницы в доходах и т.д.
Эти идеологемы сами по себе существуют редко - и в практической политике встречаются, как правило в парных сочетаниях. Если, например, объединяются ценности свободы и национального величия, то формируется национально-либеральная идеология - та самая, которую исповедуют английские консерваторы или американские республиканцы: “Мы за свободный рынок и свободу предпринимательства, потому что они обеспечивают экономический рост, а могучая экономика заставляет другие страны нас уважать”.
Если совмещаются ценности свободы и социализма, то возникает социал-демократическая идеология: “Если будет экономическая свобода и экономический рост, то повысится благосостояние общества в целом, государство соберет больше налогов и обеспечит больше социальных программ: бесплатное образование, здравоохранение, охрану труда, пособия инвалидам и т.д.” Таких примерно взглядов придерживаются английские лейбористы, шведские и германские социал-демократы, демократы в США (отчасти) и др.
А вот когда ценности социализма объединяются с национализмом, то на свет появляется “гремучая смесь” - национал-социализм. При этом национал-социалисты вовсе не обязательно должны ходить в коричневых рубашках и со значками со свастикой. Они “просто” хотят чтобы социальные гарантии полагались не всем подряд, а только “коренному” населению - только немцам (англичанам, французам и т.д.) - а иностранцы (турки, мексиканцы и проч.) знали свое место и не отнимали работу у “своих”.
Т.о. современные нацисты не требуют (пока!) отправлять кого-то в газовые камеры или завоевывать жизненное пространство для своей нации.
Но и в таком “смягченном” варианте они могут собрать 15% на выборах (как “национальный фронт” Ж-М. Ле Пена) во Франции или даже 28% - как “Партия свободы” некоего Йорга Хайдера в Австрии.
Следует отметить, что склонность к той или иной политической идеологии статистически связана с социальным положением избирателя. Крупный буржуа превыше всего ценит экономическую свободу: в том числе и внешнеэкономическую. Средняя и мелкая буржуазия более озабочена “национальным величием” - т.е. способностью своего государства оградить ее от иностранной конкуренции. Пролетарий склонен к социализму.
Соответственно национал-либералы скорее получат голоса крупной и средней буржуазии, так же средних слоев. Социал-демократы могут рассчитывать на голоса мелкой буржуазии, средних слоев и квалифицированных рабочих. Национал-социалисты тоже имеют свою “аудиторию” - очень мелкую буржуазию, лавочников, неквалифицированных рабочих, деклассированные и маргинальные слои.
Конкретные люди голосуют конечно не всегда именно так “как положено” - рабочий может проголосовать за консерваторов, а лавочник - за анархистов. Но в целом статистика не врет - отдельные слои достаточно четко ориентированы на тот или иной вариант политической идеологии и в “нормальном” состоянии общества колебания в политических симпатиях населения исчисляются 5-6%. Именно за эти 5-6% и борются на выборах “классические” партии цивилизованного буржуазного общества.




А теперь посмотрим как распределяются по “идеологическим нишам” наши партии:



Нетрудно заметить, что одни и те же идеологии пытаются использовать для привлечения голосов избирателей разных партий - и с совершенно разными успехами, как известно. Почему же с разным?
А прежде всего потому, что идеология - вещь необходимая, но совершенно недостаточная. Идеология обеспечивает потенциальные симпатии со стороны потенциального электората. Чтобы эти симпатии превратились в реальную поддержку нужно еще много усилий приложить, чтобы провести политическую мобилизацию своих возможных сторонников.
Как это сделать? Прежде всего нужно заняться пропагандой - т.е. ознакомлением предполагаемых сторонников с определенным набором идей. Тут можно вспомнить с чего начиналась партия большевиков - с рабочих кружков, в которых господа интеллигенты объясняли рабочим на пальцах что такое капиталист и что это за прибавочная стоимость, которую он у них, работяг, отчуждает. Если же взять времена более близкие, то хорошим примером пропаганды может служить передача “Однако”, в которой Михаил Леонтьев весьма талантливо вбивает в мозги слушателей аксиомы национал-либерализма.
Следующая стадия политической мобилизации - агитация, т.е. призыв к совершению определенных действий, обращенный к тем, кто уже знаком с определенными идеями.
Например: листовка на заводе с призывом поддержать забастовку на соседней фабрике - это уже агитация. Призыв “поддержать братьев по классу” может быть обращен только к тем, кто уже знает что такое “класс” и “классовая солидарность” (т.е. обработан пропагандой).
И, наконец, третья стадия - проведение массовых акций (митингов, демонстраций, пикетов, забастовок и т.д.)
Если агитация сработала и “массы” вышли на улицу - то цель уже почти достигнута. В толпе человек особенно внушаем и особенно легко заражается общим настроением; так что можно не сомневаться - человек принявший участие в демонстрации (особенно если она сопровождалась дракой с полицией) не только сам станет твердым сторонником партии демонстрацию организовавшей, но еще и других людей привлечет словами: “Они знаешь какие мужики! У-ух..!”
Дальше остается только голосовать за мобилизовавшую тебя партию на выборах - или браться за оружие (но это уже крайний случай - и о нем разговор отдельный в следующей лекции).
Сейчас о другом: эффективность деятельности политической партии определяется ее способностью осуществить политическую мобилизацию электората.
И вот тут еще раз об особенностях нашего политического процесса. Наш электорат настолько смутно осознает свои интересы и настолько плохо понимает, что “собирать голоса” и “защищать интересы” - вещи разные, что легко ловится на откровенную идеологическую демагогию - и успех ЛДПР - ярчайший тому пример.
Зато с другой стороны, большинство наших партийных лидеров совершенно не воспринимают всерьез свои “идеологические” установки - и действуют исключительно в интересах тех заинтересованных групп, которые их партии финансируют; и относится это не только к ЛДПР, но и к “Яблоку”, и к “НДР”, и к “Демократическому выбору” и всем прочим.
Т.о. в наших специфических условиях партии представляют собой даже не столько партии, сколько лоббистские группы, “пробивающие” интересы вполне конкретных финансово-промышленных групп. Такие “партии” не могут существовать иначе, как чисто “вождистские” (что естественно - ведь идея, не воспринимаемая всерьез, никого и никогда не объединит), связанные с конкретным Лебедем, Ельциным, Черномырдиным, Жириновским, Гайдаром и т.д.
Соответственно и личностный фактор в нашей политической жизни играет огромную роль. И тут можно вспомнить не только в зубах навязшую уже ЛДПР, но и выборы 1996 г. на которых А.И.Лебедь собрал аж 18% голосов на одном только внешнем виде и деньгах Березовского, рыча: “За дер-р-ржаву обидно!” Державу А.И.Лебедь вскоре предал в Хасавюрте - но это ничуть не помешало ему стать губернатором Красноярского края на том же самом “имидже”. А уж о том, как бегали за свадебным генералом Степашиным поклонники “Яблока” и “Союза правых сил” - и вспоминать тошно. Вождя нашли...
В общем невеселая получается картинка нашей политической жизни: все партии обслуживают интересы тех, кто им платит. Граждан откровенно обманывают, а те все верят... Где ж выход?
Уж во всяком случае не в том, чтобы не ходить на выборы. Совсем наоборот: те 40 % избирателей, которые не ходят на участки и есть самая главная база бессовестных политиканов. Совесть у политиков вообще прорезается лишь тогда, когда они ясно понимают, что на следующих выборах их “прокатят” если ... они не выполнят своих обещаний.
К тому же стоит добавить, что со временем понимание своих собственных интересов наверняка излечит россиян от излишней наивности. Тогда и голосовать начнем не сердцем, а головой, а заодно сообразим, что “заинтересованными группами” могут быть не только финансовые тузы и олигархи, но и профсоюзные лидеры - и настоящие ( а не свадебные) генералы - и честные предприниматели и даже группы интеллектуалов по-настоящему верящие в то, что говорят и пишут.