Русская философия конца 19 - начала 20 веков

Русская философия конца 19 - начала 20 веков.

В прошлой лекции, хоть она и называлась “Западничество и славянофильство”, небольшое внимание уделилось метаморфозам западничества.
Теперь пора посмотреть на другую составляющую нашей философской традиции - славянофильство. Что выросло из этого ствола? Прежде всего русский консерватизм - т.е. идеология, превыше всего ставящая стабильность общества и сохранность общественных устоев.
Начало консервативно-охранительному направлению было положено Я.Д.Данилевским. Его основной труд “Россия и Европа” (1871г.) исходит из славянофильской идеи об особости исторического пути России по сравнению с Европой. Но Даниловский пошел дальше, предположив, что особая историческая судьба есть не только у России, но и у других - не стран или же культурно-исторических типов, коих Даниловский насчитал 12 : египетский, китайский, древнесемитский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-раманский (или европейский) и славянский.
В этом смысле Даниловский превосходил идеи О.Шпенглера и А.Тайнби о делении мировой истории на цивилизацию, отличающиеся сходными социально-культурными установками. Даниловский выделял три стадии развития культурно-исторического типа. Первая- бессознательная, чисто этнографическая стадия- на ней формируется психологический облик народа, национальный характер и ценности. Вторая стадия - фаза государственного становления. И, наконец, третья стадия - собственно развитие самобытной цивилизации, эпоха культурного расцвета - короткая и неповторимая. Для греков период расцвета оказался связан с художественной культурой, для римлян - с правами и политикой, для современных западных народов - с материализмом и рационализмом, а для славянского мира с - религиозно-нравственным началом: соборностью, общинностью, артельностью и т.д.
Но из этого “развития” славянофильской идеи следовало, что Россия не просто иная чем Запад; она должна ощущать еще и враждебность Запада (хотя такого мотива у “первых” славянофилов не было).
Дальше - больше. Идейным продолжателем Даниловского выступил Константин Леонтьев. Вместо “стадии” Даниловского он выдвинул идею о трех стадиях развития всякого общественного организма:
Первичная простота
Цветущая сложность
Смесительные упрощения и смерть

И вот тут К.Леонтьев снова разошелся с “классическими” славянофилами вроде Хомякова. Те считали, что русские (и вообще славяне) народы “молодые”, только еще выходящие на мировую арену и едва начавшие ощущать “историческое предназначение”. А.К.Леонтьев заявил, что период “цветущей сложности” (т.е. социальной иерархии скрещенной деспотическим единствам самодержавие) уже позади, начинается пора “смесительного упрощения” - проникновения идей прямолинейного прогресса, демократии, свободы, равенства, братства .
Поэтому К. Леонтьев и призывал “подморозить Россию, чтоб не гнила” - а весь свой пыл обратим на разоблачение прогресса.
Во-первых, отмечаем что идея прогресса противоречит жизни: никакой организм не развивается непрерывно, но рано или поздно стареет и умирает.
Во-вторых понимание прогресса как движения ко всеобщему благу-химпера, т.к. благо всеми людьми понимается по-разному. Четких критериев блага нет, а коли так, то и стремление к нему ничуть не лучше религиозного суеверия.
В-третьих, всякие попытки осуществить “общественное благо” есть не что иное как попытки навязать всему обществу химмерические идеи, разделяемые лишь жалкой кучкой людей. Если такая попытка (не дай Бог) осуществиться то только ценой самого зверского насилия и неисчислимых страданий как для отдельных людей, так и для общества в целом.
В-четвертых все великие перевороты в жизни общества всегда и всюду не свободу вводимы, а новый, более суровый порядок (и Французская революция - тому пример). Мягким и либеральным всегда был стареющий деспотизм, а те, кто его свергал - тиранами и террористами.
В-пятых - придя к власти под знамением свободы, никем иным быть нельзя - ведь весь общественный порядок на том и держится, что люди привыкли к иерархии и к нормам поведения на каждом ее уровне. Отмените эту привычку - и получите дикарей, похожих друг на друга, “как березы в роще”. Такую орду одинаковых людей далее освобождать некуда и незачем - на них, напротив, придется заново надевать узду - тем более жесткую и свирепую оттого что не-привычную, не освященную традициями и нравами.
Вот и получалось по Леонтьеву, что либералы-западники, умеренные прогрессисты и есть самые страшные враги России, т.к. они подтачивают “византийский дух” православного самодержавия, без которого всему хана. В лучшем случае Россия стараниями либералов выродиться из великого государства в заурядную демократическую республику на задворках Европы. А в худшем - либералы лишь проложат дорогу социалистам.
И вот тут (внимание) неожиданный поворот - худший вариант для К.Леонтьева оказывается предпочтительнее. Да, социализм вырастет из анархии, возникшей после реализации идей свободы; да социалистическое государство будет вне -национальным и космополитическим. Но зато оно будет деспотическим, строго регламентированным и жизнь в нем будет куда тяжелее жизни монахов в строгих монастырях. Вот и славно - начнется новый период “цветущей сложности”, хоть социалистическая Россия будет уже не Россия, а что-то совсем другое.
Вот вам и своеобразие русского консерватизма: Ленин и Сталин ему в конечном счете милее Гучкова и Милюкова. Парадокс? Парадокс - но никуда от него не денешься.
Вот ученик Леонтьева, К.Победонцев, остался “подморозить” Россию, т.е. укрепить церковь (а он был обер-иропрокурором Синода), сделать власть суровее, а людей добрее - а что? Только и осталось от его деятельности, что строчки А.Блока:
В те годы давние, глухие
В сердцах царили сон и мгла
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла.
Или совсем уж непочтительную эпиграмму на собирательный образ “русского консерватора”:
Победоносцев он в Синоде
Обедоносцев при дворе
Бедоносцев он в народе
И Даносцев он - везде.
Ges + Lavie -как говорят французы. Славянофильская идея насчет особости России обернулась сущим проклятием для нашей страны, т.к. она либо “творчески” соединялась с революционной установкой либо порождала совершенно бесперспективное охранительство в духе К.Победоносцева.
И вот ведь еще парадокс - все реформы, которые могли бы предотвратить революцию в России были по сути как раз “западническими” (отмена крепостного права, введение суда присяжных и земства, воинской повинности при Александре2; столыпинская аграрная реформа); но производились они в “идеологическом вакууме” - не поддержали их не консерваторы-славянофилы, не прогрессисты-западники. Так что удивляться надо ни тому, что они оказывались половинчатыми и запоздалыми, а тому, что царь Александр2 вообще решился их проводить. Зато неудивительно, что воспитанный на идеях Победоносцева мягкий и нерешительный по характеру Николай2 оказался на редкость упрямым и тупым реакционерам в политике так что даже со Столыпиным в конце концов “не сработался”.
Спрашивается: а понимали ли трагичность этого положения наши предки тогда - или мы только сейчас такие умные (и умные, как всегда, задним умом!)
Так вот - понимали это наши предки, понимали. И даже глубже понимали, чем мы, они знали почему дела обстоят именно так.
Дело в том, что в России с Петровских времен случилось так, что элита интеллектуальная (т.е. люди по-западному образованные) оказались оторванной от элиты политической и экономической. Так вышло - инженеры и литераторы - сами по себе, а купцы, заводчики и землевладельцы - сами по себе и обязаны иметь договора найма. Образованные люди чем дальше тем больше сплачивались в России 20 в. в “интеллигенцию” - уникальную социальную группу, которая при всей своей интеллектуальной избранности никак не чувствовала своего единства с “верхами” общества. Интеллигенция ощущала себя представительницей “народа”, социальных низов, просто случайно попавшей в лучшие чем народ условия. Отсюда следовал и интеллигентский комплекс “кающегося барина” и непременное желание “вернуть долг народу”, облагодетельствовать его установлением всеобщей справедливости.
Поэтому вплоть до 90-х годов 20 века, интеллигенция была той средой, откуда появлялись революционеры (ни Чернышевский, ни Содгая Перовская, ни Ульянов-Ленин похвастаться происхождением из крепостных мужиков или “фабричных” похвастаться не могли) - и настоящая проблема для русской философии состояла в том , чтобы помочь образованным людям преодолеть интеллигентские комплексы, выработать в интеллигенции ответственно-консервативно-демографические ценности. Одним словом русской философии надо было как-то совместить ценности свободы с ценностями стабильности и порядка.
Что она и пыталась делать, начиная с В.Соловьева, составившего первую в России детально разработанную философскую систему - “философию в единстве”. Исходным пунктом этой философии была критика позитивизма (философии, утверждавшей что абстрактные умствование философов бессмысленно, т.к. не дает никаких новых знаний, а смысл философии - в открытии способов превращения умозрительного знания в строго научное).
Позитивизм или “философия науки” был популярен в России, особенно среди технической интеллигенции, не без оснований считавшей, что ключ ко всякой истине - эксперимент и его рациональное осмысление.
На это предположение и обрушился В.Соловьев с позицией объективного идеализма. Эксперимент и пр. с точки зрения В.Соловьева дает знание по определению неполное и частичное, ограниченное рамками условий - эксперимент. Что ни эксперимент, то новые рамки; следовательно для “строгой науки” внешний мир всегда раздроблен на множество мелких фрагментов. Соответственно и ученый подобен муравью, ползающему по мозаике - он может много знать о каждой ее частичке в отдельности, но не видит цельной картины мира. Из этого следует, что цельная картина может постигаться только интуицией, религиозным озарением - стало быть религия “выше” науки, так как понимает мир “целиком” - как “бытие в целом” (можно вспомнить картинку - “восьмерку”) так как Бог- это та самая сила, которая скрепляет материальный мир в нечто целое.
Чем больше элементов идеального мира (надежду, любовь, веру и так далее) усваивает человек, тем ближе он подбирается к идеальному состоянию “духовного всеединства”, которое как образец явлено в Иисусе Христе, богочеловеке.
Достижение этого идеального состояния, осуществление царства Божия на земле в рамках “свободной теократии” (то есть отсутствия земной власти, заменяемой чувством нравственного долга в каждом человеке) - вот цель развития человечества по В. Соловьеву.
Все это очень мило, но вот вопрос - в каких же формах произойдет это почти марксистское “отмирание государства”?
И вот тут В. Соловьева, что называется “понесло”. Перво-наперво он предложил преодолеть деление человечества на нации и конфессии (так как нации суть не что иное, как объединения людей, сложившиеся в “природной” борьбе за выживание, а разделение христианства на католицизм, православие и протестантизм - следствие национально-культурного разделения)
Слиться же эти вероисповедания должны во вселенскую церковь во главе с папой римским - тогда и с упразднением наций дело легче пойдет, “народы, распри позабыв, в единую семью соединятся”- а там и до богочеловечества недалеко. А начать сей эксперимент по построению царства Божия на земле В. Соловьев предложил, разумеется, с России, так как наше историческое предназначение - не создавать что-то свое и оригинальное, а усовершенствовать чужое. Тут В.Соловьев повторял Чаадаева - и едва не разделил его печальную участь. Александр 111, почитав его сочинения, пришел к выводу о том, что их автор - “чистейший психопат”. Императора понять можно - если еще учесть сколь оригинальные личности толклись вокруг этого великого философа - но об этом после.
Ближайшие же друзья философы и приверженцы “философии всеединства” уже в 20 веке доработали концепцию своего учителя.К ним относились прежде всего братья Трубецкие, отец Павел Флоренский, а затем С.Булгаков,Л.Шестов и другие.
Братья Трубецкие занялись отыскиванием исторических аналогий с идеей “всеединсива” в Древней Греции и в общественных идеалах западного христиансива в 5-11 веках. С. Булгаков (успевший в юности побывать “легальным марксистом”) дополнил туманное “всеединство” учением о “третьем бытии” - Софии, силе, соединяющей Бога и Природу (от этого в дальнейшем произошла идея ноосферы В.Вернадского), а Л.П.Карсавин применил принцип “всеединства” к концепции личности - назвав “олицетворением” приближение человека к нравственному идеалу - ну и т.д.
Главным же результатом всех этих штудий стало появление Религиозно-философского общества, а затем и расцвет(правда недолгий) идеалистической философии в России, совпавший со столь же недолгим “серебряным веком” русской культуры.
Причем(что характерно!) одну из главных ролей в нем сыграли как раз те люди, которые по молодости лет увлекались марксизмом. К их числу, кроме уже упоминавшегося С.Булгакова принадлежали так же П.Струве, Б. Вышеславцев и, впоследствии самый знаменитый, Н.А. Бердяев.
Эти деятели сами были не чужды интеллигентских комплексов- и именно поэтому понимали как их можно преодолеть и каким образом это можно сделать, и кому именно можно их следует изживать. Русские религиозные философы типа Бердяева знали, что интеллигенция превыше всего ценит свободу и личность, и в то же время одержима идеалами равенства и братства.
То, что эти идеалы друг с другом не согласуются заметил еще К. Леонтьев; но это ничего не значило. Невозможно никакие идеи победить просто разоблачив их как ложь; преодолеть их можно, только признав за ними некую правду - и Н.А.Бердяев прекрасно это понимал.
Он, никогда не относился наплевательски к К.Марксу. Он признавал за марксизмом как правду ощущение того, что человек в современном буржуазном обществе отчужден от созданных им же общественных отношений, воспринимает их как нечто постороннее и навязанное извне - и стремиться обрести в пролетарской революции подлинную, самостоятельную жизнь в царстве Свободы.
Эту “правду” марксизма Бердяев признавал, но шел дальше, задавая вопрос: а что есть Свобода?
И приходил к неожиданному выводу - у свободы нет положительного определения, она может быть свободой только от чего-то. То есть в основе свободы ничто, ее нельзя воплотить во что-то(и в этом “ правда” консерваторов). Отсюда Бердяев делает выводы о том, что свобода - лишь поле для творчества, процесс, а не результат.
Свобода и творчество - это состояние, в котором человек уподобляется Богу, сотворившему мир из ничего. Но человек -не Бог - и сам постоянно попадает в зависимость от плодов собственной свободы, от их последствий, которые “объективируются” (т.е. начинают нами восприниматься как нечто самостоятельное, от нас не зависящее).
Такая диалектика свободы и зависимости пронизывает все сочинения Бердяева - и обращена она прежде всего к интеллигенции: “Смотрите - вы утверждаете, что боретесь за свободу и счастья для народа - но ведь это тоже зависимость - служить народу; тем более, что народ - это тоже объективация вас самих, т.к. вы -тоже народ.”
Другой темой сочинений Бердяева является выяснение вопроса о том, что же такого особого в “душе России”. Если для славянофилов 19 в. все было ясно, то в 1900-х годах все стало далеко не так очевидно. Община в деревне разлагалась, самодержавие шаталось, “народ” требовал политической свободы - в чем же особость. И А.Бердяев ответил: в складе ума, в душевном строе, который не позволяет придерживаться какой-то “средней линии”. Россия - страна крайностей, постоянно стремящаяся дойти до самого конца, заглянуть в бездну. Мы народ последовательный - уж коли в грех, то по уши, если в благодать - так до небес. Таков дух народа - и интеллигенция его выражает и (опять-таки!) объективирует - то в образе “народа-богоносца”, то в виде “грядущего хама”. Это и проявляется в интеллигентских комплексах - народ страшен, но ему надо служить.
А дальше - как в психоанализе - чтобы избавиться от комплекса, нужно осознать его причину... Жаль только, что времени на это осознание уже не оставалось и в 1914г. все полетело в тартарары - а за 1914г. следовал 1917...
К этому остается только добавить, что как раз 1917г. и создал всемирную славу русской философии. Сейчас во всех учебниках подчеркивается, что была она пронизана предчувствием катастрофы, проникнута духом трагедии, провозглашала пророчества и т.д. Все так. Но какова была бы цена всем этим пророчествам, если бы они не сбылись? А ну как выжила бы Россия из первой мировой войны победительницей - и чего бы мы думали по поводу пророчеств К.Леонтьева или С.Булгакова? Что это бред - только и всего.
И вот тут следует вспомнить про выражение “накликать беду”. В нашем случае оно означает, что тот кто произносит мрачные пророчества желает (хотя бы и подсознательно) их реализации. А если чего-то очень сильно пожелать....то радоваться исполнению желаний придется уже в эмиграции.